«Меня зовут.. А впрочем, какая вам разница? Вы мне не ни мама, ни сестра, ни даже лечащий врач, и я не обязана перед вами отчитываться. Впрочем, я всегда любила все эти интервью – в то далекое время, когда я еще была дивой. Да-да, не удивляйтесь, я была той, которую боготворил весь этот чертов город, но, увы, недолго. Я прожила здесь живой недели две, не больше, а потом этот дом убил меня так же, как убил прежних своих хозяев. Сущность призрака – ужасное бремя, скажу я вам. Каждый день приравнивается к секунде, время мучительно тянется, и кажется, что конца не будет никогда. Признаю, когда я была маленькой глупой девчонкой, я мечтала о бессмертии. Но тогда я и подумать не могла, что мое желание окажется настолько легко осуществимым.
Я родилась в самом сердце солнечной Калифорнии – невероятно уютном городке под названием Сакраменто. Вы знаете, у меня было такое ощущение, будто бы я знаю всех жителей моего города, настолько они были мне близки. А эти улыбки на их искренних и открытых лицах, этот невообразимый шарм, стиль, присущий одним лишь жителям Сакраменто, мм.. И я когда-то была такой же девчонкой, как и все в Сакраменто – очаровательной, бесконечно милой, сладкой. Друзья часто звали меня Сладкая Ро, и это, признаться, мне льстило.
Но в двадцать лет мне захотелось славы. Меня пленили красота и талант восходящей дивы Мэрилин Монро, и я мечтала стать такой же, как она. Погналась за рукоплесканиями и почестями, а в итоге умерла никому не нужной.. Впрочем, не будем о грустном, я оптимистка. Так вот я уехала из милого сердцу Сакраменто в незнакомый мне Лос-Анджелес. Мне понравился столько большой город; мне также показалось, что только здесь я смогу добиться головокружительных высот. Правда, родители, с которыми я разругалась в день отъезда, не одобряли мой выбор. Они считали, что мир Голливуда совратит их невинного ангелочка, и они, безусловно, были правы.
Когда я оказалась в Лос-Анджелесе, то сразу же почувствовала на своих губах дух свободы. Приключения так и манили меня, наивную, глупую девочку. Как ни странно, но я с первого же раза прошла кастинг в один очень перспективный проект, хотя для этого мне пришлось раздвинуть ноги перед режиссером, но это уже не столь важно. Впереди ждала слава, а ради нее я была готова на все и даже больше.
Дом, в котором я поселилась, со временем стал удручать меня. Происходили какие-то странные, необъяснимые события, которые очень мучили меня. Казалось, нет конца и края тому ужасу, что творился здесь.
А спустя две недели пребывания в этом доме, я умерла. Ничего сверхжестокого – меня задушили бывшие жильцы-призраки дома, объяснив, что я нарушила их покой. Сначала я не верила в то, что больше никогда не смогу быть такой, как прежде – болтать с подружками, ходить по магазинам, сниматься в фильмах, демонстрировать изящные ножки своему соседу Уилкерсону. Весь мир, все будущее, что я для себя строила, все это рухнуло в одночасье. Я замкнулась в себе, впала в депрессию и просто перестала воспринимать окружающее.
Сейчас меня с легкостью можно назвать коварной, жестокой истеричкой, которая обречена вечность влачить свое жалкое существование. Каждый человек, который окажется в моем доме, не протянет в нем более двух недель..»

«Я здесь единственная, кто любит свою сущность, честно вам говорю. У всех дом что-то отобрал. У кого-то семью, у кого-то славу, у кого-то – свободу. И только мне он дал вечность, счастье и то, о чем я всегда так мечтала. Да, меня немного напрягает то, что приходится сидеть здесь и постоянно быть в одном месте, но это не доставляет мне каких-то неудобств. За те годы, что я здесь провела, я встречала много новых хозяев, хороших и не очень, но все они в конечном итоге либо поспешно съезжали, либо оставались здесь навсегда. Я была и страстной сиделкой Ванессой, и строгой няней Нэнси, но самой собой я не представлялась никогда. Никто в этом мире не знает моего настоящего имени, кроме меня одной и парочки людей из детского дома, в котором я провела всю свою сознательную жизнь. Но и те, наверное, уже скончались, а я все так же юна и свежа, как и была прежде.
Вы не ослышались, я действительно сирота. Трудно в это поверить, правда? Все свое детство я провела в детском доме. Говорили, что мои родители разбились в автокатастрофе, что у меня не осталось ни родных, ни близких, и я верила всей этой лапше, что вешали мне на уши смотрительницы и сестры милосердия. Я была тогда совсем маленькой, и меня легко было одурачить. Ребенком я росла послушным, никому не доставляла хлопот, да и мои сотоварищи спокойно относились ко мне. Когда на меня смотрели, то удивлялись, почему такая красивая девочка вообще осталась без родителей и почему ее никто не берет. На то не было особых причин – видимо, просто виноват злой рок. Кто знал, что фортуна повернется ко мне лицом, когда я выпишусь из приюта?
Очень скоро меня нашел какой-то дальний родственник нашей семьи и сказал, что я могу жить у него. Родственник был непомерно богат, имел собственную крупную сеть отелей по всей Америке, да еще и имел роскошный дом в самом центре Лос-Анджелеса. Сначала я подумала, что попала в рай, но как оказалось, это был ад. Родственник оказался чертовым извращенцем – он подглядывал за мной, когда я принимала ванну, постоянно приставал ко мне и, в конце концов, чуть не изнасиловал. В слезах я убежала из его дома, захватив с собой лишь легкую кофточку и свою сумку. К счастью, в ней лежала кредитка, на которую родственник предусмотрительно положил кругленькую сумму. Не долго думая, я отправилась в отель, а утром уже осматривала свой будущий дом. Да-да, этот самый дом, в котором я существую и по сей день. Риэлтор попался на редкость милый, да еще и цену запрашивал минимальную, и я быстро согласилась на его предложение.
Вот так вот сирота Розмари оказалась владелицей шикарнейшего дома в Лос-Анджелесе. В первые два дня я не думала ни о чем, кроме того, что впереди меня ждет только все хорошее. Но моя судьба была уже предопределена, и двадцатого мая, ровно через три дня после моего въезда в дом, меня убили. В дом забрались преступники, целью визита которых был грабеж, но поскольку я проснулась на их возню в самый неподходящий момент, меня они убили, выстрелив в голову. Очнулась я через минут пятнадцать, сначала долго не могла понять, что со мной произошло, а потом посмотрела на свой труп, что лежал посреди гостиной с пулей в затылке.
Благо, обитатели дома объяснили мне, кем я теперь была. Поначалу мне было невероятно тоскливо – я целыми днями сидела у окна и печальным взглядом окидывала прохожих, сетуя на злую судьбу. Потом привыкла. А потом и вовсе смирилась. Стала частенько наведываться к новым владельцам, которых дом менял как перчатки. Знаете, то, кем я стала – это дар Божий.»

«Знаете, сколько мне? Держу пари, что вы скажете, будто мне двадцать пять, от силы тридцать. Вы будете по-своему правы, я действительно выгляжу на этот возраст, но ведь есть одно весомое но. Мне восемьдесят, хотите верьте, хотите нет. Я, черт возьми, уже столько лет торчу в этом доме, что и подумать страшно. И одному Господу известно, сколько еще мне придется здесь провести.
По правде говоря, умер я не в доме, и я даже не жил здесь совсем. Меня сбил грузовик прямо рядом с домом. Сердобольные владельцы вышли на шум и, увидев меня, перепачканного кровью, всего переломанного, они затащили меня на лужайку. Спустя минут пятнадцать приехала машина скорой помощи, но я уже минут пять, как был мертв. Я видел со стороны, как мое бренное тело, накрытое простыней, грузят на каталку и затем в машину, и ничего не мог поделать. Просто стоял и плакал, еще не понимая, что со мной происходит, и почему я существую отдельно от своего туловища.
Признаюсь, я никогда не был честным человеком, да и жизнь у меня была не такая уж и сладкая, но я бы даже своему злейшему врагу не пожелал бы такой участи. Я был вором, причем довольно успешным. Занимался в основном кражами со взломом, обчищал чужие дома и на этом «зарабатывал». Такого рода деятельность не приносила большого дохода, несмотря даже на то, что я захаживал не только в дома людей среднего достатка. Работал я один, без напарников, потому что никогда не доверял людям. Еще в юности я положился на одного близкого мне человека, а он впоследствии меня предал. Впрочем, это долгая и тяжелая история, и мне бы не хотелось ее вспоминать. Я вообще не любитель ворошить прошлое.
Кстати говоря, в этом доме я тоже был один раз. В ту пору здесь жили богатые люди, одни из самых состоятельных в городе, а потому не секрет, что я решил обворовать их, надеясь хорошенько поживиться. В тот день хозяева ушли на какой-то благотворительный вечер, забрав с собой своих маленьких детей, а я тем временем взломал их дом. Оказавшись внутри, я понял, что в этот вечер захочу унести с собой очень много – вокруг было такое изобилие вещей, которые можно было бы продать за бешеные деньги, что у меня даже закружилась голова. Я сгреб в мешок все подсвечники, которые были в доме, некоторую кухонную утварь, пару светильников и даже несколько книг, показавшихся мне старинными и от этого невероятно дорогими.
Но тут случилось самое страшное – я услышал чьи-то шаги и тяжело дыхание. Оно было буквально в пару метрах от меня, честное слово. Мешок выпал из моих рук, я не мог пошевелиться от страха, перед глазами все поплыло. Я уже понимал, что вернулся кто-то из хозяев, и скоро меня упекут за решетку, и я буду коротать там свои дни и ночи. С бешено колотящимся сердцем я резко обернулся назад и.. Ничего не увидел. Могу поклясться, что это дыхание и ощущение чужого присутствия были реальны настолько же, насколько реален этот дом. Взвалив на плечи мешок, я пулей вылетел из этого проклятого дома и, перекрестившись (кстати говоря, в Бога я не верил никогда), покинул его навсегда.
Я так надеялся, что больше никогда не увижу этот жуткий дом, но он снился мне в самых страшных снах. Меня стали мучить кошмары, и тогда я решился на последнюю вылазку. В ту злополучную ночь я решил снова испытать удачу и ограбить тех людей, но, к моему великому несчастью, меня сбил грузовик. А дальше вы знаете.
Нет, я не стал мучить владельцев и вообще ни разу не являлся перед ними. Лишь раз я показался на глаза их маленькой дочери, но ей, естественно, никто не поверил. По сравнению с другими призраками этого дома я веду себя достаточно сдержанно по отношению к истинным хозяевам. Но не могу сказать, насколько еще хватит моего терпения.»